Вскоре Сиддхартха заметил несколько обособленно стоящих человек, которые тихо разговаривали между собой или просто бродили в тени деревьев. Группа медитирующих, как оказалось, не являлась всей общиной. Это были, как понял Сиддхартха, новички, которые обучались медитации под руководством старшего ученика. Другие общинники расположились кто где: они занимали полянки, где размещались по несколько человек, маленькими группками общались между собой в беседках, виднеющихся среди деревьев, выполняли асаны в тени деревьев. Как это не было похоже на то, что он видел у Араты! Всё вокруг дышало миром, тишиной и спокойствием. Сердце Сиддхартхи наполнилось тихой радостью: наконец-то он нашёл то, что так долго искал! Откровенно говоря, образ жизни аскетов не нравился Гаутаме. Терпеть каждый день боль, преодолевать физические страдания, жажду, голод, истязать своё тело изо дня в день, – труд непосильный, а непосильным именно потому, что напрасный. Если бы он хоть на йоту почувствовал, что обрёл некое иное знание, он не задумываясь бы утроил усилия. Однако дни проходили за днями, недели – за неделями, но ничего не происходило. Он научился покорять тело, он научился не слушать его просьбы и требования, но он ни на йоту не приблизился к своей цели. Страдание как было, так и осталось. Смерть никуда не делась. Истина так и не открылась ему…

Может быть, эти люди, чьи взоры полны мира, чьи движения плавны и неторопливы, и наполнены уверенностью, помогут ему в его трудном пути. Размышляя подобным образом, Сиддхартха миновал группу медитирующих, и тут понял, что его поиски закончены. На него смотрели две пары глаз, – очень внимательных, но в то же время как будто рассеянных; проницательных, но в то же время по-детски наивных. Да, у Сиддхартхи исчезли сомнения: эти два отшельника, спокойно разговаривающие в тени баньяна, и есть великие учителя Санкьи.

Следуя приглашающему взгляду отшельников, Сиддхартха направился к ним. Подойдя, он почтительно склонил голову, и заговорил первым, как и полагается гостю:

– Я упасака Гаутама. Я много слышал о вас и о вашей общине, о достойные! Покинув удел тружеников, с позволения учителя Араты Каламы я прошу позволения присоединиться к вашей общине. И да пребудет с вами мир…

Отшельники молча, но с видимым интересом разглядывали красивого молодого человека, который склонился перед ними. Да, годы аскезы не прошли для Сиддхартхи бесследно: его тело, прежде такое округлое, теперь стало резким и угловатым. Плавные черты лица обострились, щёки заметно впали. Из-под одежды на груди отчётливо проглядывали рёбра. И лишь глаза остались прежними: ясные, решительные глаза царевича, поражающие, тем не менее, своей мягкостью и выдающие собеседнику необыкновенную доброту их обладателя.

– А, верно! Ты и есть тот необычный отшельник, о котором говорят многие саманы. Царский сын, не так ли?

Сиддхартха молча кивнул. И лишь смущённая улыбка выдала, как задел его этот вопрос. Как не хотелось ему, чтобы его принимали как царского сына! Разве за этим он покинул дворец?

– Разве царскому сыну не положено искать истину? Может быть, сын кшатрия недостоин монашеского звания? – глаза Сиддхартхи смотрели прямо и смело.

Теперь настала очередь смутится Уддахе. Видя замешательство друга, в разговор вступил Алара:

– Отчего же покинул ты Арату? Не лучшим ли учеником ты у него слыл?

Сиддхартха мягко улыбнулся. Очарование его улыбки было настолько велико, что Алара невольно улыбнулся в ответ.

– Арата Калама – великий учитель. Он дал мне дух, который может властвовать над телом. Однако что мне делать с этим духом дальше? Ответа на этот вопрос я не получил у него. Может быть, ответ я найду у вас, о почтенные!

Отшельники переглянулись. С каждым сказанным словом Сиддхартха всё больше нравился им. Великолепна была и манера его держаться: предельно смиренная, изысканно вежливая, и при этом полная некоего скрытого достоинства. Что-то подсказывало им, что решительней этого смиренника вряд ли можно сыскать среди их учеников. Да и не с пустого места пришёл этот юноша: за его плечами – суровая и тяжкая школа Каламы, выдержать которую дано далеко не каждому. Этот не только выдержал, но и превзошел своего учителя. Иначе он просто не пришёл бы к ним… Что же, упускать такого ученика было грех. Хотя его подвиги на ниве аскетизма вовсе не означало, что он достигнет успеха в Санкъе. Слишком уж разные у них направления. Слишком разные подходы. Отшельники придвинулись поближе друг к другу, чтобы обсудить положение. Сиддхартха тут же отошёл в сторонку, чтобы не мешать им.