Шлейермахер утверждал единство науки, религии и искусства на основе религиозного чувства. Он стремился установить “вечный договор” между живой христианской верой и научным исследованием, чтобы вера не мешала исследованию, а исследование не исключало веры. Вера говорит об отношении к Богу и миру, для чего Бог создал человека, и в каком смысле мир властен или не властен над ним. Вера столь же обоснованна и прочна, стоит на той же ступени достоверности, что и научное знание. Человек может создавать в жизни и искусстве то ценное, что родилось в нем через пробуждение религиозного чувства. Он может научно охватить мир через определенный талант познания, который осуществляет также на основе этого чувства. Всякий истинно знающий вместе с тем благочестив и религиозен; наука без религии “внутренне больна”, но можно иметь религию не имея науки. Религия — влечение к первичному и благоговение перед ним.

В единстве различных областей духа Шлейермахер видел основу существования и постоянного возрождения христианства. Ему суждена еще долгая история, несмотря на все речи о его скорой или уже наступившей гибели. Правда, живой дух христианства часто и подолгу дремлет и в состоянии оцепенения укрывается в мертвую оболочку буквы, но всегда просыпается, как только погода в духовном мире благоприятствует его оживлению и приводит в движение его соки. Основная идея всякой положительной религии сама по себе вечна и всеобща, ибо она есть составная часть бесконечного целого; но все ее развитие и бытие во времени не может быть в том же смысле всеобщим и вечным. Христианство не забывает, что лучшее доказательство своей вечности оно имеет в собственной подверженности кризисам, гибели, в своей собственной, часто грустной истории. Будут возникать новые формы религии; они могут быть подчинены христианству или стоять рядом с ним. Но христианство будет вновь и вновь возрождаться. Шлейермахер утверждал: “Время упадка предстоит всему земному, будь оно даже божественного происхождения; новые посланцы Божий будут нужны, чтобы с большей силой привлечь к себе отступившее назад и небесным огнем очистить испорченное; и каждая такая эпоха будет палингенезией христианства, будет пробуждать его дух в новой и более прекрасной форме”.