Крайне показательно в этом отношении распространение в Александрии Египетской исполненных ненависти к Риму сложенных гомеровскими гекзаметрами «Сивиллиных оракулов», несомненно вдохновленных иудаистскимя источниками. Можно сказать, однако, что лишь стихотворный размер сближает эти писания с греко-римской культурой. За вычетом этого они не носят никаких следов влияния греко-римского общества: отсюда мы должны сделать вывод о незначительном взаимопроникновении господствовавшей культуры и подчиненных культур в то время. Именно в разделявший их вакуум и могла проникнуть проповедь первых христиан, которая отвечала многим запросам наиболее бедных и бесправных еврейских масс.
В той же Александрии Египетской, надо сказать, целая плеяда иудейских экзегетов и теологов всячески старалась изложить концепцию единого недоступного божества в терминах философии Платона и стоиков, формируя тем самым основы трансцендентного рационализма. Такие термины, как «имя», «слово», «мудрость», «мысль» бога, которые согласно библейской традиции заменяли собственное имя бога, имя Яхве (в том же значении они даспользуются и в рукописях Мертвого моря), у Филона станут понятиями «логос», «глагол», «божественный разум» — понятиями, опосредующими отношения между творцом и творением. Абстрагирование терминологии и станет идеальным средством обожествления древнего мес-сии Израиля: слово станет плотью, как сказано в прологе к Евангелию от Иоанна, возникшему в иммигрантской среде.
В начале нашей эры евреи составляли семь миллионов в империи, население которой можно определить в 65–70 миллионов. Таким образом, один житель из десяти был евреем; на эллинистическом Востоке эта пропорция доходила до одного к пяти. Из этих семи миллионов не более четвертой части, согласно переписи, проведенной по повелению Августа, имели права римских граждан, то есть были свободными подданными. В иммиграции в целом численность евреев достигала заметной величины — пяти миллионов. Три основных элемента поддерживали их единство: монотеистическая вера, синагога и празднование субботы. Вопрос о будущем мессии их, напротив, разделял. Концепция некоего «царства» — крестьянского, патриархального, дезорганизованного, воплощавшего противоречия между городом и деревней, — теперь казалась не соответствовавшей их сложным проблемам.
Книги Нового завета — зеркало этой ситуации. Все в них выглядит искаженным, когда речь идет о подлинных условиях жизни Палестины, их далекой родины.
Спиритуализация мессианства — иначе говоря, рождение «христианства», поскольку оба эти термина эквивалентны, — могла произойти только в иммиграции. Тот факт, что язык первых евангелий был греческим, а не еврейским, выходит поэтому за рамки чисто филологической констатации: это важнейшее явление, которое образует прочную основу для решения всей проблемы происхождения христианства.
Другое по темеЛамаизм
Буддизм, как уже упоминалось, был той универсальной мировой
религией, которая являла собой общий религиозный компонент различных
цивилизаций Востока, от Индии до Японии. Распространившись столь широко,
буддизм не был и не мог б ...
|