По предстательству преподобного и встала на мыске, омываемом прихотливо изгибающейся Важинкой, Воскресенская церковь. Казалось, сюда, на родину основателя, и перетек закрытый большевиками Важеозерский монастырь .
Вот уже три с половиной столетия идут богослужения в этой, одной из самых старых церквей в нашей области и непоколебимо прочно стоят стены и, кажется, никакая адская сила не способна сокрушить их .
— Это верно… — согласился со мною отец Михаил. — У нас ведь как… Каждый год на Пасху, во время литургии после крестного хода из подвала раздаются сотрясающие вое здание удары…
— Хулиганы? — спросил я.
— Нет… — отец Михаил покачал головой. — Много раз проверяли, смотрели в подвалах. Людей там нет. Я у старцев потом опрашивал, они говорят — демоны… Чуют, что последние времена наступают.
Мы разговаривали с отцом Михаилом, стоя в Воскресенской церкви перед огромным пятиярусным, иконостасом, с которого из сумерек столетий смотрели на нас лики присвирских святых. И как-то особенно проникновенно звучал здесь рассказ отца Михаила о том, что, приходя в эту церковь, так легко остаться в ней.
— Много здесь выросло батюшек… — говорил он. — Я и сам из таких. Тоже здесь вырос.
И святой Александр Свирский смотрел с иконы, как должно быть смотрел он некогда на преподобного Никифора Важеозерского, когда пришел тот к нему, чтобы научиться стяжать Святой дух… 8.
Еще в детстве, в поселке Вознесенье, мне доводилось слышать, что отраженный в Важском озере монастырь опять видели в Интерпоселке…
Шепотом рассказывали истории, что пациенты разместившейся здесь психиатрической больницы, замечают иноков, слышат звон колоколов…
Может быть, это выдумка, а может быть, и действительно так…
Во всяком случае, когда приезжаешь в Важеозерский монастырь, когда выходишь на берег озера, что-то светлое и пронзительное входит в тебя в этом нестеровском пейзаже, и когда смотришь на отражения храмов в воде, не веришь, что их могло не быть в этой спокойной воде…
Помню, когда я первый раз приехал в Важеозерский монастырь, снова возникло странное ощущение, незыблемости того монастыря, о котором услышал я еще в детстве, в Вознесенье, того монастыря, который прозирали здесь насельники дома скорби.
Казалось, что об этом и разговаривали мы в трапезной с тогдашним экономом монастыря иеромонахом Тарасием, который сам, кстати сказать, происходит из поселка Вознесенье, на Свири.
Удивительно, но получалось, что иеромонах Тарасий связан с учениками преподобного Александра Свирского, как и сами основатели обители… Еще будучи священником на приходе, он восстановил на берегу реки Обоженки, где убили первого ученика Александра Свирского преподобного Андриана Ондрусовского, восстановил часовню. А после этого его перевели в монастырь, основанный двумя другими учениками Александра Свирского.
Нет-нет…
Разговор наш с отцом Тарасием был самым обычным.
Отец Тарасий рассказывал об игумене Илларионе, который уехал по делам в Петрозаводск, о диаконе Никифоре, который между службами кладет каменные ворота в монастырь.
Вот и все…
А рядом лежал на диване, вытянувшись во всю длину, монастырский кот Важик, и прозрачными, как озерная вода глазами внимательно наблюдал за отцом Тарасием, так что весь наш разговор, наверное, отражался в его глазах.
— А чем занимаются сейчас в поселке? — спросил я.
— Не знаю… — поглаживая Важика, сказал отец Тарасий.
— Не знаете? — удивился я. — Ну, а кто живет там? Лесорубы?
Другое по темеИслам: направления, течения, секты
В отличие от христианства, складывавшегося на базе множества
различных течений и сект и сплавлявшегося в единое целое усилиями многих
незаурядных его деятелей, начиная с последователей евангельского апостола
Павла, ислам вначал ...
|