Главное отличие новой эволюционной стадии развития культуры от ее развития в предыдущей фазе цикла состоит в принципиальной диверсификации социально-когнитивного (смыслового) ядра культуры. Именно это свойство Юрген Хабермас вслед за М. Вебером считает определяющей чертой модерна:
«По Веберу, культурный модерн характеризуется тем, что выраженный в религиозных и метафизических образах мира субстанциональный разум разделился на три момента, которые только формально (путем аргументативного обоснования) могут быть удержаны вместе (курсив мой – С.Л.). Поскольку образы мира распались и традиционные проблемы могли теперь трактоваться лишь под специфическим углом зрения истинности, нормативной правильности, аутентичности (или красоты), то есть могли обсуждаться как вопросы познания, справедливости и вкуса, Новое время пришло к вычленению ценностных сфер науки, морали и искусства» .
Это разделение единого и целостного ядра первоначальной универсной культуры на три автономных и взаимно «непрозрачных», хотя по инерции еще сохраняющих стилевое единство символических подуниверсума, было окончательно оформлено и зафиксировано (легитимизировано) в философии Просвещения. Оно положило начало необратимому процессу дальнейшего качественного дробления культурного пространства. Однако в течение еще, по крайней мере, двух веков в Европе действие нового (светского) аттрактора культурной эволюции уравновешивается противодействием старого (религиозного) аттрактора. Это проявляется не только на внешнем, поверхностном уровне в форме сохранения авторитета и формального приоритета религии во всех основных сферах человеческой жизни, но и на внутреннем уровне подспудных социально-культурных процессов. Как справедливо отмечает в этой связи А.С. Панарин, «модерн воевал с религиозной верой, но его кумиры – прогресс, равенство, свобода – сами по себе свидетельствовали о превращенных формах религиозной веры и религиозного вдохновения» .
Отсюда двойственность и известная «непоследовательность» культурной ситуации модерна: бросая радикальный вызов традициям прошлого, он в то же время полностью не отрицает принципа традиций как таковых и активно формирует свою собственную традиционность. Хотя в недрах модернистской традиции уже закладывается и зреет стилевой плюрализм, над каждым новым стилем все же довлеют культурные универсалии. Поэтому, хотя «жизненные миры» различных субъектов культуры модерна обретают известную «непрозрачность» для субъектов-носителей других «жизненных миров», это происходит не столько в силу культурного эзотеризма (усложненности и «экзотичности» соответствующих структур символов), еще не успевшего развиться, сколько в силу другого фактора, который можно назвать «социальным эзотеризмом». В основе последнего лежит комплекс социальных фильтров, регламентирующих социальную селекцию каждым субъектом чужаков на предмет их «усвоения» (социализации) или отторжения (сегрегации). Дробление и возникновение новых социально-когнитивных анклавов сохраняет за ними статус «подуниверсумов» единого универсума знания, поскольку они пока еще остаются в границах некой всеобъемлющей культурной традиции.
Таким образом, в целом светская культура модерна, так же как и классическая религиозная культура, основана на когнитивной структуре пирамидального типа, венчаемой сверхценностью некоторого сакрального отношения и предполагающей интеграцию легитимизирующих и легитимизируемых когнитивных структур в форме тотального «метаповествования» . В то же время это сакральное отношение носит уже не безусловный, а искусственный, «социально сконструированный», конвенциональный характер. «Культура Модерна (Нового времени) полагала объективной иерархию созданных человеком вещей, составляющих искусственный мир, и установленную социальную иерархию» . Данное обстоятельство потенциально релятивизирует ее, фактически переводя исторические стрелки культурной эволюции на путь дифференцирующего аттрактора. Поэтому эпоха модерна фактически являет собой компромисс между ослабевающими идеациональными ценностями, представлениями и императивами традиционной культуры и вызревающим в его недрах чувственным релятивизмом постмодерна.
Культура постмодерна. В конце концов, в определенный исторический момент неустойчивое равновесие модерна нарушается. В сфере идеалов происходит решающий, кардинальный сдвиг в сторону усиления влияния светского аттрактора, и культура переходит в состояние, называемое постмодерном. С этого момента, с точки зрения развиваемой нами концепции, начинается вторая и предельная стадия развития светской культурной системы. На данном этапе культура постепенно и неуклонно утрачивает единство традиции, которая диссоциируется до состояния мозаичного агрегата разнообразных жизненных стилей. «Метаповествования» распадаются на отдельные элементы, связь которых друг с другом все более и более деконструируется. В своей крайней точке постмодернистская деиерархизация культуры стремится к достижению абсолютного предела «делимости» культурного пространства. На практике это означает движение к той грани, за которой становится невозможной репрезентация и поддерживание культурой какой бы то ни было социальности, поскольку культура в этом состоянии уже не способна продуцировать ни адекватных знаний, ни сколько-нибудь серьезных и устойчивых ценностей и соответствующих им достаточно сильных императивов социального действия.
Другое по темеАрианство, два первых вселенских собора и конец язычества
Теологические битвы сотрясали христианский мир не менее двух столетий со времен
Константина и до Юстиниана, вовлекая широкие массы верующих в злобные и нередко
кровавые распри по абсурдным и фиктивным проблемам — единичности и ...
|