| Официальные церковные историки от Евсевия Кесарийского до наших дней всегда рассматривали
конфликт между властями Римской империи и христианскими общинами первых трех веков
как развертывание своего рода священного процесса наследования по праву, который
включает борьбу зла против добра на почве, лишенной всякой политической и социальной
реальности. Это затяжная, трудная, жестокая борьба, исход которой заранее известен:
поражение преследователей, почти всех обреченных на трагический конец, и триумф
гонимых, сплоченных вокруг их иерархий благодаря ниспосланному свыше исправлению
одного из самодержцев, Константина Великого, вдохновленного богом и победившего
с крестным знамением.
Служебная записка на приобретение канцелярских товаров. События следуют лишь в одном направлении. Конкретные факты замещаются чудесами.
«Божественная комедия» откликается на эту традицию словами Данте о том, что если
бы мир обратился в христианство без чудес, то это было бы во сто раз более поразительное
чудо, чем все остальные («Рай, XXIV, 106–108). Ничего удивительного, что подобная
мысль преобладала в средние века. Удивительно другое: она находит себе место и в
наши дни.
Достаточно взглянуть непредубежденным взглядом на историю преследований христиан,
обратившись к источникам, а не к метафизическим формулам, чтобы убедиться, что не
империя обратилась в христианство в начале IV в., а, наоборот, христианство слилось
с новыми государственными структурами, предназначенными увековечить более гибкими
методами, посредством менее тяжкого и кровавого контроля классовое господство власть
имущих. Истории переустройства отношений религии и государства сопутствовала история
различных репрессивных вторжений государства в религиозную жизнь. Ответом на них
явилось, естественно, сопротивление гонимых.
Каковы же подлинные мотивы репрессий имперских властей против христианства в
эпоху кризиса, завершившегося распадом языческого мира и его идеологическим и политическим
преобразованием? И как совершился переход от первоначальной несовместимости властвующих
слоев и христианских общин к включению церкви в общество?
|
